ЗДРАВСТВУЙ, ОДРИ!

Небольшой городок Морж (Morges) находится недалеко от Женевы и совсем рядом с Лозанной. 

Оказывается, в пригороде Моржа, в деревне Толошена (Tolochenaz), есть небольшая вилла La Paisible, на которой около 27 лет жила изящная женщина, с черными волосами и самыми прекрасными глазами на свете. Ее звали Одри Хепберн.

 

Суббота. Рыночный день в Морже.

Одри со старшим сыном Шоном

Одри в фильме "Моя прекрасная леди"

 

 

Работа в ЮНИСЕФ

Звучит как начало давно забытой сказки. На самом деле так и есть. Через некоторое время город, как детская картонная книжка, раскрывается веером застывших сценок.

Вот местная мэрия, расположившаяся на площади имени Одри.

 

Дом справа - мэрия Толошена на площади Одри Хепберн

На площади  - небольшой бюст актрисы.

Толошена. Бюст Одри на площади ее имени.

Если пойти вверх, перпендикулярно улице, по которой автобус довез вас до мэрии, то слева располагается вилла La Paisible, в которой актриса жила почти 30 лет.

Толошена. Вилла Одри Хепберн.

По меркам звезд – это очень скромный и небольшой дом.

 

Толошена. Вилла Одри Хепберн.

Но вот как описывает его Одри:

«Я всегда хотела иметь свой дом. Много лет мы жили у озера Люцерн на арендованной вилле Бетания, но свое жилище купили поближе к Женеве, я хотела, чтобы Шон ходил во французскую школу. В деревне Толошена подле Морж, мы купили совсем небольшую виллу, но достаточно просторную, чтобы жить самим и принимать небольшое количество гостей. Там было удобно, спокойно, несмотря на довольно близко проходящее шоссе. Стены виллы нежного персикового цвета, на которых яркими пятнышками смотрелись голубые ставни окошек. А каков сад! Хорош! Особенно весной, когда цветут яблони. Я посадила множество цветов, тоже белых. Перед домом построили детскую площадку для Шона и его друзей. Виллу назвали Ля Пасибль - Безмятежная. Позже мы купили еще один дом в испанской Марбейе, но я своим домом считала Толошена. Ля Пасибль осталась моим домом до конца жизни. Мне не нужен бассейн и поле для гольфа, куда важнее большой сад в яблоневом цвету, возможность выращивать мои любимые ландыши , возможность принимать гостей не на пышных приемах, а запросто, сидя с ногами на диване... Я всегда старалась готовить еду сама, и покупать еду тоже. Это мамино воспитание - баронесса не чуралась никакой работы, это очень помогло нам после войны. Я не вожу машину и за неимением водителя просто хожу на рынок пешком, местные жители к этому привыкли. Они молодцы, я очень благодарна им за возможность жить как все, без оглядки на свою славу, такая возможность дорогого стоит. У наших друзей Софи Лорен с Карло Понти божественный старинный особняк на берегу люцернского озера, с роскошными интерьерами. У Юлла Бриннера не менее роскошное поместье в Люлли с прекрасными коллекциями картин и фарфора - особняк поражает воображение, даже домики для его любимых пингвинов есть! Не представляю, зачем Бриннеру понадобились дома пингвины? Все же загадочна русская душа... В Швейцарии большие поместья у многих моих друзей. У меня такого нет, дом в Толошена невелик и весьма скромен, хорош только сад, в нем яблони и большое количество цветов - белых цветов. И мне этого вполне достаточно. В Ля Пасибль я счастлива, здесь счастливы мои дети Шон и Лука, мои любимые мужчины - Шон, Лука и Роб. Это главное».

Виллу можно осмотреть только внешне – она давно продана, там живут другие люди (адрес виллы: ул. Люлли, 31, Толошена).

Совсем рядом с виллой - небольшая церковь, в которой Одри выходила замуж за своего второго мужа, 30-летнего врача Андреа Дотти. Был солнечный день, актриса подъехала сюда на автомобиле со своим сыном Шоном. На ней была розовая косынка и платье в тон, публика приветствовала влюбленных… 

Свадьба Одри с Андреа Дотти. Одри в платье от своего друга и знаменитого кутюрье Юбера Живанши.

Толошена. Местная церковь.

Похоронена звезда также недалеко от своего бывшего дома – на местном крохотном деревенском кладбище.

Толошена. Местное кладбище.

До кладбища можно добраться от Моржа автобусом 724 до ост. Cimetiere (на том же автобусе через пару остановок будет мэрия на площади имени Одри Хепберн). 

Толошена. Местное кладбище. Могила Одри Хепберн.

Лучшим сувениром из Моржа считается упаковка шоколада с именем Audrey из магазинчика Confiserie Maier (Rue Louis-de-Savoie 60, Morges) - вкус пралине для этих конфет Хепберн выбирала лично и лично дала разрешение на использование своего имени. Так появился шоколад Audrey. Упакованный в коробочку с фотографией Хепберн, перевязанный розовой лентой.

Ежегодно, в канун дня святого Валентина, господин Майер – хозяин кондитерской - отправляет 20 000 таких коробок в Японию, где до сих пор невероятный культ вокруг имени актрисы.

В честь актрисы калифорниец Джерри Творней вывел сорт цветов, которые теперь можно встретить и в музее Алексис Форел (Grand-Rue 54, Morges).

В Морже также можно и посидеть и на стуле «Одри», который выпустила компания Kartell. В здании Bolle Foundation (Rue Louis-de-Savoie 73-75, Morges) как раз есть два таких.



В качестве заключения.

У Одри Хепберн два сына: старший Шон Хепберн Феррер (17.07.1960 г.) от первого брака с американским актером Мелом Феррером и младший сын Лукка Дотти (08.02.1970 г.) от брака с итальянским психиатором Андреа Дотти.

Младший сын Лука стал художником-графиком. А старший сын Шон связан с кино и работает с фондами Одри Хепберн и авторскими правами. А еще Шон Феррер написал книгу «Одри Хепберн: элегантность».

Свою книгу, посвященную Одри Хепберн, ее сын Шон Феррер начинает неожиданным признанием: "Мама была грустным человеком". В прекрасных глазах Одри читалась возвышенная грусть; грусть человека, принявшего на себя бедствие вселенского обожания, но и сполна разделившего бремя человеческой боли. Об этом Шон вспоминает в трогательном отрывке "Последнее Рождество с мамой"... "...Мама редко возвращалась в своих воспоминаниях во времена детства и юности. 50 лет назад на ее глазах на улицах Арнема ловили и расстреливали людей, обвиненных в сопротивлении нацистам. И вот спустя столько лет, работая в ЮНИСЕФ, мама сталкивалась с теми же ужасами, которые мир поклялся никогда больше не допустить. «Наверное, я просто уже не в состоянии приказать душе вылечить тело. Что-то во мне разладилось».

Сколько лет мама несла в себе эту страшную разъединенность? И не была ли ее болезнь лишь физическим выражением медленного отделения души от тела, приговоренного к реальности, смириться с которой мама не могла?..."

"12 декабря 1992 года. Мы уже готовились к отлёту домой, когда врачи сообщили, что мама может не перенести долгой дороги. Оказалось, скачки давления в салоне при взлете и посадке чреваты перитонитом. Если это случится, проникновение токсинов в кровь убьет маму меньше, чем за час. И все же, мы отправились в аэропорт, проводив последних гостей...

...Когда шасси наконец коснулись полосы аэропорта Женевы, мамины глаза сияли счастьем. «Ну вот мы и дома», -выдохнула она. Я знал, как много это для нее значит. Личный самолет был, пожалуй, самым нужным из всех предметов роскоши, каким нам когда-либо приходилось обладать: он мог доставить нас домой..."

"Мы прибыли в Швейцарию 20 декабря. Несколько дней ушло на то, чтобы наладить уход за мамой - и по мере сил соорудить рождественскую елку на скорую руку. Каждый день мы выбирались на осторожные прогулки в саду La Paisible –дома, ставшего для мамы родным еще 30 лет назад". "Мама вспоминала, что встреча с La Paisible запомнилась ей навсегда. Это был деревенский дом в окружении 2 с половиной акров земли, засаженной яблонями и вишнями... «Я почувствовала, как будто бабочки вспорхнули у меня перед глазами, - рассказывала мама, - и поняла, что вернулась домой».

"...На Рождество мы всегда собирались всей семьей. А в этот раз нельзя было и представить ничего другого: Рождество могло стать для мамы последним. Ей никогда не нравились дорогие подарки. Иногда мама просила подарить ей карандаши, ластики и прочую канцелярскую мелочь, которой пользовалась потом весь год. В другой раз могла захотеть ароматизированную свечу или какой-нибудь шампунь, продающийся только в Америке. Мама всегда предпочитала практичные подарки тем бессмысленным, по ее мнению, сувенирам, которые наводняют прилавки в это время года..."

"...Подготовка к Рождеству далась нам нелегко. Никто не хотел уходить из дому – даже за подарками или продуктами, но и спугнуть сам дух Рождества, нарушить традицию семейного праздника мы тоже боялись. А каково вообще праздновать что-то в такой момент? И все же рождественским вечером мы собрались за тихим праздничным столом. Мама отдыхала в комнате наверху – разделить с нами ужин она уже не могла. Она говорила, что больше всего боится, как бы ее состояние не превратилось в тяжкое бремя для всех нас..."
"...Мама спустилась к нам после ужина, и мы обменялись подарками. Поскольку она не могла выбраться в магазин, для каждого из нас она приготовила что-то из своих вещей: шарф, свитер, свечу. И оттого все ее подарки были трогательны до слёз и бесконечно ценны. Потом она прочла нам короткое шутливое приветствие – текст, который часто включала в свои выступления для ЮНИСЕФ..."

"Одну из последних ночей я провел у ее постели. Ближе к утру она вдруг проснулась и тихо лежала, глядя в пустоту. Я спросил, не жалеет ли она о чем-нибудь. И мама произнесла: «Нет, я просто... не могу понять, почему детям... приходится так много страдать». Потом она добавила: «Да, я кое о чем жалею. Жалею, что не смогла встретиться с далай-ламой. Он, наверное, ближе всех к Богу. И столько в нем юмора... сострадания... человечности». С этими словами она вновь заснула. Я стоял у ее кровати, когда мной вдруг безраздельно овладело одно желание. Я опустился на стул, взял маму за руку и сказал, как сильно я люблю ее. Это была та кровать, куда меня, маленького мальчика, иногда брали на ночь. Самое спокойное и безопасное место на земле. Теперь она казалась такой маленькой. А какой бесполезной и пустой покажется, когда мамы не станет...

Я сказал ей, что знаю, как она любит нас, и знаю, как не хочет, чтобы все тянулось слишком долго. И мы не хотим. Я прошептал ей, что она должна идти, если чувствует, что уже готова. Не знаю почему, но я верил, что она может меня слышать. Я поцеловал ее руку и сказал, что маленький мальчик, живущий во мне, уйдет вместе с ней..."

"Сильнее всего мама верила в любовь. Она верила, что любовь способна исцелять больных, восстанавливать разрушенное и делать всех нас лучше. И она была права. Она ушла тихо и светло, почти не испытывая боли и почти не причинив ее другим. В эти последние недели она успела сказать нам так много очень простых и важных вещей, которые мы никогда не забудем. Но одна фраза, такая пронзительная и точная... «Я буду вам помогать. Только уже не так, как раньше».

"...Она успела рассказать нам о «других». Мы не знали, что это значит. Она описала людей, «одетых, как амиши (амиши – религиозное движение), которые стоят посреди поля и тихо ждут, тут, слева от кровати». Мы были рады узнать, что она видит мир по ту сторону черты, и этот мир ее не пугает. Успели мы поговорить и о самом ее уходе: об отчаянном неприятии, о страхах и надеждах, которые он рождает в нас. Мама сказала, что мы не должны противиться неизбежному: смерть –лишь естественная часть самой жизни”.

"...20 января началось как самый обычный день. По мере того, как прогрессировала болезнь, мама все больше спала. В последние дни она постоянно проваливалась в забытье: врач перевел ее на морфин. Он объяснил, что состояние ухудшается и можно ожидать, что ближайшие 24 часа окажутся последними. Я вошел к маме в спальню. Мы оба знали, что конец уже близок. Было очень тихо, желтый свет струился в окно. Мама лежала такая спокойная и почти умиротворенная, что на миг я забыл о ее страшной болезни..."

"...Мама говорила, что хочет быть погребенной на кладбище. А еще маме нравился вид на невысокую горную гряду позади нашего дома... Я вышел на улицу и через поселок дошел до кладбища. Ближайший свободный участок был у стены, прямо над ним склонялось грациозное молодое вишневое деревце. Я представил, как красиво будут усыпаны его ветви цветами по весне..."

“С кладбища я дошел до крошечной ратуши, в которой располагался кабинет мэра, нашего давнего друга. Вместе мы склонились над планом кладбища, я указал на тот самый участок, помеченный номером 63. .. Мы обменялись рукопожатиями, и я вернулся домой. ...Пришел священник, в молчании мы поднялись к маме. Он встал у кровати, остальные опустились на колени. Мы с женой плакали, сложив руки и беззвучно повторяя слова молитвы. Когда молитва была окончена, мы, держась за руки, подошли к маме, осторожно поцеловали ее и вышли из спальни”.

"...Мы спустились и какое-то время говорили об участке на кладбище. Все были согласны. И мамин возлюбленный Робби ответил «да». В ту же секунду раздался звонок по внутреннему телефону. Это была Джованна, мамина горничная и подруга на протяжении последних 35 лет. «Скорее» - вот все, что она смогла сказать. Мы бросились наверх. Мама умерла. Я часто слышал рассказы о том, что люди покидают мир, выбрав момент, когда близких нет рядом. Мама ушла в одиночестве. Она улыбалась, в уголке глаза застыла слеза..."

"Не в грусти ли была причина ее смертельной болезни? Не отсюда ли внутренняя отстраненность от окружающей жизни в привычном для нас понимании? Почему исполнительный директор ЮНИСЕФ умер всего через несколько месяцев после мамы – и от того же страшного заболевания? И неужели сострадание рождает в человеческой душе стремление к смерти, которое оказывается сильнее воли к жизни".

«...Один месяц. Она уже знала? Предчувствовала? Каждому ли дается это понимание – когда приходит его черед? Или эта мудрость сопровождает нас всю жизнь, а мы прячемся от нее, пока одной ногой не коснемся смертной черты?»...

"Я позвонил отцу (Мел Феррер- киноактер, режиссер, первый муж Одри), и он приехал в Швейцарию: он хотел быть вместе со мной. Отец появился ночью, проделав долгий путь за рулем, чтобы обнять меня и проститься с мамой. В последний раз они виделись на моей первой свадьбе -почти 10 лет назад. Никогда не забуду его лица, когда он вошел в комнату и увидел лежащую на кровати маму. Он коснулся ее руки, потом наклонился и поцеловал в лоб. В жизни отца закончилась очень важная глава..."

"...Мама оставалась дома 3 дня. А утром 24 января мы вынесли гроб и тронулись по улице к нашей маленькой церкви. Мне рассказывали, что в наш крошечный поселок с населением в 1200 жителей съехалось больше 25.000 человек, которые хотели проститься с мамой. Но повсюду стояла полная тишина..."

"Мы ступали медленно.Похоронная служба была красивой и недолгой..."

Слева: первый - Роберт Уолдерс, возлюбленный Одри, Справа: первый – Лука Дотти, младший сын Одри, третий – Шон Феррер, старший сын Одри.

"...Мама сказала,что это было лучшее Рождество в ее жизни. Позже я спросил почему. Она ответила очень просто. Потому что в этот раз она точно знала. Знала, что мы ее любим..." Шон Хепберн Феррер, 2003г. Перевод с английского Марии Мокшиной. 

 Танец Одри.

Одри Хепберн стала героиней новой рекламной кампании. "Как это возможно?", - спросите вы. "При помощи современных технологий", - не без гордости за новый век ответим мы.

В промо-ролике, снятом при помощи компьютерной графики, актриса предстает такой, какой мы ее любим и помним - юной, будто воздушной, хрупкой и очень нежной. Она едет в автобусе, когда водитель стоящего рядом кабриолета замечает ее и приглашает составить ему компанию. И вот они уже вместе, но куда больше, чем загорелый ловелас, героиню интересует... шоколадка. Ведь, как гласит слоган, "Зачем выбирать хлопок, когда существует шелк?".

Как говорят сами создатели ролика, Одри бы понравилась эта кампания, ведь она не раз признавалась, что обожает сладкое и именно шоколад поднимает ей настроение в трудные моменты.

Кроме того, рекламщики обошлись деликатно с образом любимой миллионами Хепберн - в клипе есть отсылки к самым знаменитым фильмам звезды прошлого века, кроме того, в качестве саундтрека звучит мелодия Moon River из картины "Завтрак у Тиффани". 

Внучка Одри Хепберн снялась для обложки журнала (13.08.2014 г)

20-летняя Эмма Феррер, внучка легендарной голливудской актрисы Одри Хепберн и старшая дочь сына Одри Шона Феррер впервые попробовала себя в качестве модели.

Дебют получился по-настоящему громким, Феррер появилась на обложке сентябрьского номера Harper's Bazaar. Для фотосессии Эммы стилисты выбрали образы, напоминающие знаменитые снимки ее бабушки.

На одном из фото Феррер позирует в роскошном платье из круизной коллекции Lanvin 2015 года. Наряд состоит из длинной белой юбки-тюльпана и обтягивающего черного топа с ажурными манжетами. На поясе платья красуется большой красный цветок. Руки модель скрестила над головой на манер балерины, а томный взгляд в сторону завершил этот мечтательный образ.

На другой фотографии Эмма копирует снимок Хепберн, где она в простых черных брюках и водолазке артистично раскинула руки и запрокинула голову. Еще один кадр Эммы Феррер сделан крупным планом, девушка позирует в роскошном сером боа. Автором фотосессии стал Майкл Аведон – внук знаменитого фотрографа, работавшего с Хепберн, Ричарда Аведона.

К слову, сейчас дочь старшего сына Хепберн Шона живет во Флоренции, где учится на третьем курсе Флорентийской академии искусств. Также, как и бабушка, Эмма Феррер сначала занималась балетом. Пробу сил в качестве модели можно считать лишь дополнением к основному делу. В скором времени Эмма планирует перебраться в Нью-Йорк, чтобы продолжить художественное образование.

«В последнее время меня часто спрашивают, что для меня значит бабушка, — рассказала журналу Эмма. — Конечно, я видела все эти фотографии и только благодаря случаю имею сейчас к ним отношение. Когда я была маленькой, я не могла относится к ней, как к великой актрисе, для меня она была просто бабушкой, частью моей семьи».

Искренне признаваясь в том, что видела не все фильмы с участием бабушки, Эмма считает, что её талант стал для неё мощным источником вдохновения, при этом независимо от осознания их родства. «Когда я смотрела «Завтрак у Тиффани, я наслаждалась точно также, как любая другая девушка, - сказала Эмма. – Я также смотрела фильмы «Моя прекрасная леди» и «Римские каникулы», но мой любимый фильм – «Забавная мордашка»».

«Иногда, когда я была моложе, я испытывала некоторое замешательство при мысли, что могла бы значить такая бабушка в моей жизни. Но теперь я это понимаю», - призналась Эмма Феррер..

Поклонники Хепберн как всегда неоднозначно отнеслись к дебюту родственницы их кумира. Многие посчитали, что внучка не обладает и сотой долей того шарма и очарования, которыми пленила окружающих Одри.

Информация взята из – http://7days.ru/news/vnuchka-odri-khepbern-snyalas-dlya-oblozhki-zhurnala.htm#ixzz3soZcRQ4v



 «В жизни мама была такой же, как и на экране: скромной, непритязательной, забавной, эмоциональной, энергичной, деликатной, - сказал Шон Феррер. – Эмма более сдержана, чем мама или я, но гены сильны, и комедийный ген жив и здравствует».

Красотка-внучка Хепберн признается, что от бабушки ей досталась не только яркая внешность, но и некоторые ценные вещи:
«Несколько кашемировых водолазок – то, без чего я не представляю холодный сезон. Я их обожаю и с удовольствием ношу всю зиму. А еще – белый винтажный плюшевый мишка», - рассказывает Эмма.

Эмма Феррер со своим отцом и сыном Одри Хепберн Шоном Феррер.

Одри и Юбер Живанши

Приглашаем в Швейцарию
http://maximatravell.blogspot.ru/2014/07/blog-post_18.html 

Наша компания - туроператор по ОАЭ.
Но мы будем рады помочь Вам в любом путешествии,
ведь мир так разнообразен и прекрасен!
Звоните! Приходите! И путешествуйте!

Турагентство
«Максима Тревел»
+7(495) 743-30-57
Москва, ул. Пятницкая д. 28 офис. 6

ПОМОЖЕМ В ЛЮБОЙ СТРАНЕ:
- в подборе группового или индивидуального тура,
- в подборе и бронировании отелей,
- в подборе экскурсий,
- с оформлением виз,
- с покупкой билетов на самолет,
- с арендой автомобиля.